Datasets:

Megnis

/

vkr_summarized_dataset

like 0

bachelor_31946.json

5

Заключение

Заключение Современный футбол – это больше чем очередная спортивная игра, призванная развлекать общество и являющаяся типом физического воспитания. Футбол сегодня стал полноценным инструментом, с помощью которого все мировое сообщество ищет разного рода варианты для решения социальных, культурных, гуманитарных и политических проблем. В связи с этим, а также в совокупности с развитием дипломатии как таковой появляется новая форма дипломатии, так называемая “футбольная дипломатия”. Данный феномен происходит и имеет отношение к другой форме дипломатии, а именно спортивной дипломатии, и в какой-то мере является ее частью, однако мы склонны полагать, что “футбольную дипломатию” следует рассматривать с двух точек зрения, как в контексте, так и отдельно от спортивной дипломатии, так как основные функции спортивной и “футбольной дипломатии” имеют ряд различий. В частности, в рамках экономической функции, так как для “футбольной дипломатии” она в общем и целом нивелируется ввиду того что футбол, как таковой, в финансовом плане имеет зачастую частную основу, в рамках политической, так как футбол – это мощный политический инструмент, способный оказывать непосредственное влияние на ту или иную политическую проблему. Более того, футбол становится непросто частью отдельной культуры, но и превращается в общемировой культурный феномен, присущий едва ли не всем государствам, культурам и нациями, проживающим на планете. Следовательно, благодаря поступательному развитию футбола и его распространению возникает уникальный феномен “футбольной дипломатии”. Именно поэтому нам удалось определить “футбольную дипломатию” как комплексный феномен, обладающий как своими уникальными свойстами, так и свойствами спортивной дипломатии, а также включающий в себя элементы дипломатии культурной, который использует всевозможные футбольные ресурсы для реализации общемировой социально-гуманитарно-важной деятельности, осуществления двухстороннего или многостороннего культурного обмена, на базе футбола и разрешения социальных, культурных, гуманитарных проблем, а также политических конфликтов и споров. На фоне того, насколько иногда огромное значение люди по всему миру придают футболу, будущее “футбольной дипломатии” как одного из способов урегулирования насущных проблем видится достаточно оптимистичным. Кроме того, начиная с XXIвека футбольное сообщество в лице главной футбольной организации ФИФА, а также других региональных организаций, таких как УЕФА, КОНКАКАФ, КОНМЕБОЛ, при активном участии местных футбольных федераций уделяет большое внимание общемировым гуманитарным, социальным и культурным проблемам. Помимо всего прочего, такие проекты как Uefa Foundation, который реализуется под патронажем УЕФА, а также отдельно существующие проекты, активно сотрудничующие с передовыми футбольными организациями, такие как streetfootballworld, также вносят существенный вклад в развитие “футбольной дипломатии” особенно через имплементацию разных гуманитарных проектов в странах “третьего мира”. Более того, ФИФА ведет активно сотрудничество с такими организациями, как ООН, ЮНИСЕФ, Интерпол, что доказывает глобальные масштабы ее деятельности, и характеризует “футбольную дипломатию” как феномен, ипользуя преимущества которого все мировое сообщество в будущем способно справиться с актуальными сейчас проблемными вопросами. Также нельзя не отметить тот факт, что современный футбол стал глубоко политизирован. Данный факт имеет ряд своих недостатков, однако, это открывает новые возможности для “футбольной дипломатии”. Теперь, футбол – как ресурс, может быть использован, как предлог, объединяющий стороны, у которых существуют противоречия в отношении друг друга, с той целью, чтобы из стадии конфликта перейти к стадии диалога и сесть за стол переговоров. “Футбольная дипломатия” создает поле для коммуникации и кооперации и содействует тому, чтобы стороны разрешали свои споры мирным путем. Для этого сущетвуют основные принципы “футбольной дипломатии”, придерживаясь которым, стороны смогут достичь компромиссного решения. Еще одним не менее важным последствием политизированности футбола и “футбольной дипломатии” является и то, что через футбол выражаются определенные политические предпочтения той или иной страны, а также наиболее политически активного населения. Поэтому с помощью “футбольной дипломатии” демонстрируется государственная позиция и демонстрируются политические взгляды и идеи. Отдельным столопом в вопросах решения социальных, культурных и гуманитарных проблем стоит самая крупная футбольная организация – ФИФА. Ее роль в организации гуманитарной деятельности сложно переоценить, так как под руководством данной организации действует множество проектов гуманитарной направленности, которые эффективно борются с такими проблемами, как использование детского труда, загрязнение окружающей среды, массовоя миграция, расизм, гендерное неравенство. Однако, важно отметить парадокс в действиях ФИФА, который тем не менее, имеет положительный эффект. Несмотря на то, что ФИФА позиционирует себя в качестве аполитичной организации, что выражается в том, что она никак не вмешивается в политические противостояния и делает все, чтобы футбольные соревнования не имели политический окрас, ФИФА открыта для сотрудничества и готова способствовать разрешению политических споров и конфликтов. Это говорит о том, что вне всяких сомений деятельность ФИФА имеет политический оттенок, но именно оттенок, так как ФИФА погружается в политические вопросы только лишь в с целью их разрешения. Помимо тесных связей со спортивной дипломатией,“футбольную дипломатию” также можно рассматривать в структуре дипломатии публичной. В данном случае положение дел схоже с восприятием “футбольной дипломатии” и спортивной, то есть можно рассмотреть данный вопрос с двух сторон. С одной стороны “футбольная дипломатия” функционально отличается от публичной, так как публичная дипломатия зачастую организуется под контролем правительств тех или иных государств, а футбольный же ресурс, с имиджевой точки зрения находится в руках ФИФА. Кроме того, для некоторых людей само проявление публичной дипломатии, в контексте восхваление ценностей и культуры той или иной страныи создания благоприятного образа, просто не имеет значения, так как для всех футбольных болельщиков существует одна общая ценность, которая их и объединяет – это любовь к футболу, и следовательно, применение “мягкой силы” в данном контексте невозможно, так как сами болельщики не будут подвержены такого рода влиянию, так как футбол так и останется общим сближающим фактором. Но с другой стороны “футбольная дипломатия” имеет существенную имиджевую составляющую, с помощью которой формируется образ того или иного государства, что как раз и сближает и объединяет публичную и “футбольную дипломатию”, а последние Чемпионаты мира в Бразилии в 2014 году и в России в 2018 это доказали. Таким образом,“футбольная дипломатия” является инновацией, которая обладает серьезными перспективами в будущем. Тот факт, что использование данного феномена как инструмента разрешения социо-культурных, гуманитарных и политических споров и проблем сегодня достаточно актуально, а футбол становится все популярнее и популярнее, подтверждает доводы о том, что “футбольная дипломатия” в ближайшем будущем имеет все шансы на то, чтобы стать по-настоящему эффективным инструментом в разрешении злободневных проблем и конфликтных ситуаций. Этого можно достичь лишь в том случае, если внутренние проблемы футбола, так называемые деструктивные составляющие, такие как, например, расизм, гендерное неравенство, хулиганизм, будут устранены, как раз с привлечением конструктивных методов, которыми изобилует “футбольная дипломатия” (а именно, используя все ее богатые гуманитарные возможности). Если, в первую очередь, все мировое футбольное сообщество сполотиться вокург того, чтобы с помощью возможностей и ресурсов футбола оказывать поддержку в урегулировании внутренних проблем того или иного государства, соответственно это повлечет за собой снижение масштабов той или иной проблемы, и это именно тот потенциал, которым обладает “футбольная дипломатия”.

“Футбольная дипломатия” – это новый феномен, который появился в связи с развитием футбола и его влиянием на глобальные процессы. Футбол стал мощным инструментом, который используется для решения социальных, культурных, гуманитарных и политических проблем. “Футбольная дипломатия” представляет собой комплексный феномен, который объединяет в себе свойства спортивной дипломатии, дипломатии культурной и дипломатии публичной. ФИФА является ключевой организацией в сфере “футбольной дипломатии”, которая активно занимается решением глобальных проблем, связанных с использованием детского труда, загрязнением окружающей среды, массовой миграцией, расизмом, гендерным неравенством и другими.

bachelor_30608.json

1

Введение

Введение Темой данного исследования является изучения развития экологического туризма в таких странах как Австралия, Германия и Россия. Из-за усиливающегося экологического кризиса в современном мире и климатических изменений, которые вызывает своей деятельностью человек актуальность развития экологического туризма не оставляет сомнений. Туризм - это динамично развивающаяся отрасль и в каждом из рассмотренных регионов является очень важной для экономики и общем благосостоянии. Продолжающееся развитие массового международного туризма имеет множество плюсов, но есть также и минусы среди которых самым опасным является усиливающееся антропогенное влияние на окружающую среду планеты и загрязнение все больших территорий в следствии массового потока туристов. Негативное влияние человека на экологическое состояние планеты в процессе развития международного массового туризма в последние года стали одной из серьезных проблем, которые стоят перед международным сообществом. Также эта тема становится еще более актуальной сегодня, так как в последние два года вся индустрия международного туризма подверглась серьезному удару и была практически приостановлена в ходе борьбы с COVID-19. Так данная ситуация может быть рассмотрена как со стороны мер, принимаемых для восстановления туристского потока, так и со стороны преимуществ и возможностей, которые принесла пандемия для некоторых сверх популярных туристских дестинаций. Именно поэтому экологически туризм и его развитие являются предметами интереса автора данной работы. Цель данной работы состоит в выявлении существующих проблем в развитии экологического туризма в выбранных странах и предложения их решения. Для достижения этой цели будет осуществлено несколько задач, а именно Изучение различных специальных виды туризма и конкретно истории развития экологического туризма Исследование нормативно-правовых основ функционирования экотуризма и связанной с этим туристской деятельности в Австралии, Германии и России Выявление существующих проблем, возникающих в ходе развития экологического туризма Предложение возможных решений выявленных проблем Объектом данного исследования является экологический туризм и путь его развития в Австралии, Германии и России. Предметом исследования выступают проблемы, с которыми сталкивается экотуризм как входе своего развития, так и возникающие после успешного увеличения экотуристского потока. Источниковая база исследования опирается на работы российских и иностранных авторов, изучающих виды туризма и их влияние на окружающую среду. Среди них были монографии и статьи, посвященные туристской деятельности российских авторов, таких как Бабкин, А.В. Воскресенский В.Ю, Матвеевская А.С и Погодина В.Л., Мурзина Т.В, Маринин М.М., Буменко Т.А, Воронкова Л.П и других. Также в исследовании упоминаются статьи из иностранных журналов, посвященных развитию туристской деятельности таких авторов, как Валлас Г, Пирс С, Беслов Д, Корир Д и Йего Д. Еще в данной работе большое внимание уделяется организации работы и функционированию экологического туризма в Австралии, Германии и России и в течении исследовании были изучены оригинальные тексты программ по развитию экотуристской деятельности и различные проекты, связанные с этим видом туризма в каждом изученном регионе в трех странах, а также в работе были задействованы различные электронные интернет-источники, как на русском, так и на английском языке. В данной работе используется метод SWOT- анализа, для выполнения поставленных задач, а также сравнительный, критический (оценочный) и исторический анализы, позволяющие воплотить в жизнь цель данного исследования. Структура данной работы определяется поставленными задачами и состоит из введения, в котором объясняется актуальность данной работы и важность ее изучения, цель работы, а также задачи для ее достижения, 3 глав в которых раскрываются поставленные в введении задачи и заключение, в котором автор подводит итоги выполненной работы и озвучивает полученные выводы.

В данной работе рассматривается тема развития экологического туризма в Австралии, Германии и России. Актуальность данной темы обусловлена усиливающимся экологическим кризисом в современном мире и климатическими изменениями, которые вызывает своей деятельностью человек. Развитие массового международного туризма имеет множество плюсов, но есть также и минусы среди которых самым опасным является усиливающееся антропогенное влияние на окружающую среду планеты и загрязнение все больших территорий в следствии массового потока туристов.

bachelor_30546.json

1

Введение

Проблема принятия инвестиционных решений и построения финансовых моделей, на которые опираются менеджеры при принятии таких решений, остро стоит в компаниях по всему миру, так как инвестирование в новые проекты сегодня – это будущее компании завтра, и очень важно допускать как меньше ошибок при выборе из нескольких альтернатив. В сфере ритейла топ менеджмент постоянно сталкивается с проблемой принятия инвестиционных решений, так как компании, нацеленные на рост, должны постоянно расширять свое присутствие на рынке, открывая новые торговые точки. Однако не всегда открытие новых магазинов ведет к увеличению продаж и прибыли компании, так как значительная часть продаж новых торговых точек может приходиться на продажи уже существовавших ранее магазинов компании. Таким образом, компании могут столкнуться с эффектом каннибализации, более подробное определение которого будет рассмотрено в соответствующем разделе работы. Проблема измерения потенциального эффекта каннибализации рассматриваемого в рамках инвестиционной модели магазина - это важный аспект, который может оказать существенное влияние на окончательное решение об открытии этого магазина, однако на сегодняшний день не существует универсального подхода к измерению такого эффекта, отчего компаниям приходится действовать практически «наугад». В данной работе будет рассмотрен кейс крупной российской ритейлинговой компании, которая имеет более 150 магазинов в Санкт-Петербурге и Москве. В отделе инвестиционного контроллинга финансового департамента анализируемой компании каждую неделю рассматривается несколько локаций для потенциальных магазинов, по которым моделируются будущие денежные потоки. Компания рассматривает эффект каннибализации продаж зрелых магазинов новыми как риск, однако процесс моделирования этого эффекта весьма затруднителен для аналитиков, так как у компании нет обоснованного подхода к оценке каннибализации. Кроме того, фирма также сталкивается с проблемой оценки эффективности открытия новых магазинов, так как в компании существует определенная методология для расчета фактического эффекта каннибализации, однако некоторые представители топ менеджмента постоянно подвергает ее сомнению и предлагают вообще не учитывать каннибализацию ни при построении инвестиционных моделей, ни при оценке эффективности открытий новых магазинов. Таким образом, в компании нет единого мнения насчет значимости эффекта каннибализации, менеджеры сомневаются насчет оценки фактического и потенциального эффекта каннибализации, предоставленного аналитиками, а у аналитиков нет четкой методологии для расчетов. Проблема данного консультационного проекта заключается в оценке эффекта каннибализации продаж зрелых магазинов при открытии новых торговых точек в рамках принятия инвестиционных решений об открытии новых магазинов, а также в рамках анализа эффективности открытий магазинов. Целью данной работы является количественная оценка эффекта каннибализации бизнеса, связанный с расширением сети магазинов. Для достижения поставленной цели был поставлен ряд задач: Обзор литературы по теме: изучение существующих подходов к оценке каннибализации; Выбор методологии оценки каннибализации продаж для рассматриваемой компании; Сбор данных в компании; Анализ данных и выявление наличия или отсутствия эффекта каннибализации; Анализ полученных результатов. Актуальность данного проекта заключается в том, что в научной литературе не существует универсальной методологии для измерения эффекта каннибализации, при этом рассматриваемая в работе компания сталкивается с проблемой обоснованности оценок аналитиков при расчете эффекта каннибализации.

В данной работе рассматривается проблема принятия инвестиционных решений в сфере ритейла, а также необходимость оценки потенциального эффекта каннибализации при открытии новых магазинов. В частности, будет рассмотрен кейс крупной российской ритейлинговой компании, которая имеет более 150 магазинов в Санкт-Петербурге и Москве. Компания рассматривает эффект каннибализации продаж зрелых магазинов новыми как риск, однако процесс моделирования этого эффекта весьма затруднителен для аналитиков, так как у компании нет обоснованного подхода к оценке каннибализации. Кроме того, компания также сталкивается с проблемой оценки эффективности открытия новых магазинов, так как существует определенная методология для расчета фактического эффекта каннибализации, однако некоторые представители топ менеджмента постоянно подвергают ее сомнению и предлагают вообще не учитывать каннибализацию ни при принятии инвестиционных решений, ни при оценке эффективности открытий новых магазинов.

bachelor_30546.json

4

Заключение

Каннибализация бизнеса это важный вопрос, поднимаемый в компаниях по всему миру. Особенно он актуален для ритейлинговых компаний, которые постоянно должны расширять сеть магазинов, если в их цели входит рост бизнеса. Однако открытие новых торговых точек может приносить компании не только дополнительные прибыли, но и генерировать убытки, так как новый магазин может поглотить продажи старых магазинов компании, что и является проявлением каннибализации в сфере ритейла. Точная оценка каннибализации бизнеса нужна ритейлинговым компаниям как для оценки эффективности новых открытий, так и для инвестиционного анализа и принятия решения об открытии магазина в той или иной точке. Таким образом, оценка эффекта каннибализации является очень важным аспектом для анализа деятельности компании. Однако в научной литературе не существует общепринятого подхода к оценке каннибализации. Некоторые исследователи строят сложные модели спроса для каждой торговой точки, учитывая множество факторов, другие оценивают каннибализацию между точками, принадлежащими одной сети, с помощью модели регрессии с фиксированными эффектами, однако в каждом конкретном случае нужен свой подход к оценке каннибализации бизнеса на основании имеющихся данных, специфики отрасли и так далее. В настоящем исследовании была проведена количественная оценка каннибализации бизнеса, связанного с расширением сети магазинов крупной российской ритейлинговой сети, то есть цель работы была достигнута. В работе рассматривается 77 кейсов каннибализации в Москве и Санкт-Петербурге. В работе дана количественная оценка каннибализации в зависимости от таких факторов, как расстояние между магазинами и их форматы (гипермаркет/супермаркет). Было выявлено, что эффект каннибализации имеет обратную зависимость от расстояния между магазинами. Что касается форматов магазинов, в случае, когда рассматриваются два гипермаркета, эффект каннибализации наибольший, за ним следует кейс каннибализации между гипермаркетом (каннибализатор) и супермаркетом (жертва), затем случай, когда супермаркет каннибализирует другой супермаркет. Наименьший эффект каннибализации наблюдается, когда рядом с гипермаркетом открывается супермаркет. Оценка представляет собой среднемесячный эффект каннибализации, выраженный в падении продаж (%) и общий эффект каннибализации, также выраженный в падении продаж (%) для каждого из рассмотренных кейсов с разными форматами магазинов и на разных расстояних между ними. В среднем для всех значимых случаев каннибализации средний эффект падения общих продаж магазина составил 6,88%. Практическая значимость исследования заключается в оценке каннибализации бизнеса на основе метода event studies. Приведенный в работе метод учитывает не только фактическое падении продаж магазина, но и потенциальный рост продаж магазинов, который мог бы произойти, если бы поблизости не открылся новый магазин компании. Таким образом, рассматриваемая в работе компания сможет эффективнее осуществлять оценку эффекта каннибалиазации. Данная оценка применима как для постинвестиционного анализа магазинов, так и для инвестиционного анализа потенциальных магазинов. В будущем исследование может быть расширено. В данной работе рассматриваются кейсы в Москве и Санкт-Петербурге, однако его можно провести и в других городах присутствия компании. Также можно изучить влияние других факторов на эффект каннибализации помимо расстояния между магазинами и форматов магазинов. Таким образом, данная работа внесла вклад в понимание каннибализации в сфере ритейла и может быть практически применима в бизнесе рассматриваемой компании.

В статье рассматривается проблема каннибализации бизнеса, возникающая при расширении сети магазинов. Каннибализация бизнеса - это явление, когда новый магазин поглощает продажи старых магазинов компании. Точная оценка эффекта каннибализации необходима ритейлинговым компаниям как для оценки эффективности новых открытий, так и для инвестиционного анализа и принятия решения об открытии магазина в той или иной точке. В научной литературе не существует общепринятого подхода к оценке каннибализации, поэтому в каждом конкретном случае нужен свой подход на основании имеющихся данных, специфики отрасли и так далее.

bachelor_30546.json

5

Список литературных источников

Albuquerque, P. Estimating Demand Heterogeneity Using Aggregated Data: An Application to the Frozen Pizza Category / P. Albuquerque, B.J. Bronnenberg// The Marketing Science. – 2009 – Vol. 97. – P. 356-372. Avery, J. Adding Bricks to Clicks: Predicting the Patterns of Cross-Channel Elasticities Over Time / J. Avery // Journal of Marketing. – 2012 – Vol. 76. – P. 96-111. Berry, S. Automobile Prices in Market Equilibrium / S. Berry, J. Levinsohn, A. Pakes // Econometrica. – 1995 – Vol. 63. – P. 841-890. Biyalogorsky, E. Clicks and mortar: The effect of on-line activities on off-line sales Clicks and mortar: The effect of on-line activities on off-line sales / E. Biyalogorsky and P. Naik // Marketing Letters. – 2003 – Vol. 14. – P. 21-32. Buhalis, D. Progress in Information Technology and Tourism Management: 20 Years on and 10 Years After the Internet / D. Buhalis, R. Law // The State of eTourism Research. Tourism Management. – 2008 – Vol. 29. – P. 609-623. Copulsky, W. Cannibalism in the marketplace / W. Copulsky // Journal of Marketing. – 1976, October. – P. 103–105. Dawes, J. G. Brand-Pack Size Cannibalization Arising from Temporary Price Promotions / J. G. Dawes // Journal of Retailing – 2012 – Vol. 88. – P. 343-355. Deleersnyder, B. How cannibalistic is the internet channel? A study of the newspaper industry in the United Kingdom and the Netherlands / B. Deleersnyder, I. Geyskens, K. Gielens, M. Dekimpe // International Journal of Research in Marketing. – 2002 – Vol. 19. – P. 337-348. Diaz, E. Perceptions of service cannibalisation: The moderating effect of the type of travel agency / E. Diaz, M. David, E. Agueda // Tourism Management, Elsevier. – 2015 – Vol. 48. – P. 329–342. Gentzkow, M. Valuing new goods in a model with complementarities: online newspapers / M. Gentzkow. // The American Economic Review. – 2007 – Vol. 97. – P. 713-744. Geyskens, I. The market valuation of internet channel additions / I. Geyskens, K. Gielens, M. Dekimpe // Journal of Marketing. – 2002 – Vol. 66. – P. 102-119. Glaeser, C.K. Optimal Retail Location: Empirical Methodology and Application to Practice. / C.K. Glaeser, M. Fisher, X. Su // Manufacturing & Service Operations Management. – 2016 – Vol. 21. – P. 86-102. Goutam, V. Is Your New Product Really Boosting our Sales? An Econometric Model to Quantify the Cannibalization Effect / V. Goutam // International Journal of Business Analytics and Intelligence – 2016 – Vol. 4. – P. 38-44. Guidolin, M. Has the iPhone cannibalized the iPad? An asymmetric competition model / M. Guidolin, R. Guseo // Applied Stochastic Models in Business and Industry, John Wiley & Sons. – 2020 – Vol. 36. – P. 465-476. Herrala, O. Evaluating cannibalization between items in retail promotions / O. Herrala – Helsinki: Aalto University School of Science, 2018 – 26 p. Kalman, R. A new approach to linear filtering and prediction problems / R. Kalman // Journal of Basic Engineering. – 1960 – Vol. 82. – P. 35-45. Kalnins, A. An Empirical Analysis of Territorial Encroachment Within Franchised and Company-Owned Branded Chains. / A. Kalnins // Marketing Science. – 2004 – Vol. 23. – P. 476-489. Lomax, W. Consumer response to line extensions: Trial and cannibalisation effects / W. Lomax, G. McWilliam. // Journal of Marketing Management. – 2001 – Vol. 17. – P. 391-406. Lomax, W. The measurement of cannibalization / W. Lomax, R. East, M. Clemente // Marketing Intelligence & Planning. – 1996 – Vol. 14. – P. 20-28. Luce, R. D. Individual Choice Behavior: A Theoretical Analysis / R. D. Luce. – New Jersey: John Wiley and Sons, 1959 – 153 p. Marketing / J. Heskett. – New York : Macmillan, 1976 – 581 p. Marketing models / G. Lilien, [et al.]. – Reading : Prentice Hal, 1992 – 803 p. Mason, C. H. An approach for identifying cannibalization within product line extensions and multi-brand strategies / C. H. Mason, G. R. Milne // Journal of Business Research. – 1994 – Vol. 31. – P. 163-170. Mccoll, R. Estimating cannibalizing effects of sales promotions: The impact of price cuts and store type/ R. Mccoll, R. Macgilchrist, S. Rafiq // Journal of Retailing and Consumer Services – 2020 – Vol. 53. – P. 101982. Milne, G. R. An Ecological Niche Theory Approach to the Measurement of Brand Competition / G. R. Milne, C. H. Mason // Marketing Letters. – 1990 – Vol. 1. – P. 267-281. Moorthy, K.S. Market segmentation, self-selection, and product line design / K.S. Moorthy // Marketing Science. – 1984 – Vol. 3. – P. 288-307. Novelli, F. Detection and Measurement of Sales Cannibalization in Information Technology Markets / F. Novelli – Darmstadt: Technische Universität Darmstadt, 2015 – 185 p. Page, A.L. Redesigning Product Lines with Conjoint Analysis: How Sunbeam Does It / A. L. Page, H. F. Rosenbaum // Journal of Product Innovation Management. – 1987 – Vol. 4. – P. 120-137. Pancras, J. Empirical Investigation of Retail Expansion and Cannibalization in a Dynamic Environment / J. Pancras, S. Sriram, V. Kumar // Management Science. – 2012 – Vol. 58. – P. 2001–2018. Pancras, J. Investigating the effect of new store openings in a dynamic environment / J. Pancras, S. Sriram, V. Kumar // MSI reports. – 2009 – Vol. 3. – P. 77–101. Pauwels, K. Building with bricks and mortar: The revenue impact of opening physical stores in a multichannel environment. / K. Pauwels, S. A. Neslin // Journal of Retailing. – 2015 – Vol. 91. – P. 182-197. Phelan, M. Lexus RX300 challenges Mercedes M-class — Lexus RX300 sport utility vehicle. / M. Phelan // Automotive Industries. – 1998 – Vol. 178. – P. 267-281. Repeat Buying / A. Ehrenberg. – New Jersey: John Wiley and Sons, 1959 – 118 p. Shriver, S. Demand Expansion and Cannibalization Effects From Retail Store Entry: A Structural Analysis of Multi-Channel Demand / S. Shriver, B. Bollinger // Managerial Marketing eJournal – 2015. Van Heerde, H. Decomposing the sales promotion bump with store data / H. Van Heerde, H. Leeflang, D. Wittink // Marketing Science. – 2004 – Vol. 23. – P. 317–334. Van Heerde, H. Estimating Cannibalization Rates for Pioneering Innovations / H. Van Heerde, S. Shuba, D. Marnik // Marketing Science. – 2010 – Vol. 29. – P. 1024–1039. Ward, M.R. Online consumer search and purchase in a multiple channel environment. / M. R. Ward, M. Morganosky // Working paper, Department of Agricultural and Consumer Economics, University of Illinois. Urbana Champaign, IL, 2000 – 164 p. Климарев Н. В., Студников С.С. Методологические проблемы применения метода событийного анализа в финансовых исследованиях // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 2011.

В статье рассматривается влияние каннибализации на продажи новых продуктов. Описывается, как изменение размера упаковки влияет на продажи, а также приводятся примеры из разных отраслей. Автор подчеркивает, что каннибализм является важным фактором, влияющим на продажи, и что его необходимо учитывать при разработке новых продуктов.

master_40886.json

1

Введение

Актуальность темы. Существует несколько проблем и угроз, которые наносят ущерб и разрушают природные объекты или памятники культуры. Во-первых, это экономические угрозы глобализации. Они проявляются в быстро увеличивающемся разрыве между богатыми (страны Севера) и бедными (страны Юга) странами, что приводит к глобальному неравенству. Неравномерное развитие Севера и Юга, увеличивающийся разрыв в уровне жизни, увеличение числа людей, живущих за чертой бедности, создают основу для конфликтов между ними. Во-вторых, это внешнеполитические угрозы и вызовы глобализации. Это проявляется в таких опасных последствиях, как национализм, правый радикализм, международный терроризм, неприятие западного влияния, западной культуры и западной цивилизации в целом. В результате возникают межэтнические и межрелигиозные конфликты и войны. Проблема войн приводит к распространению оружия массового уничтожения, которое угрожает безопасности человечества, в том числе информационной безопасности. В-третьих, это экологические вызовы и угрозы: изменение климата и глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, истощение озонового слоя и водных ресурсов, повышение уровня моря, исчезновение биологических видов и сырья, энергетические проблемы и т.д. что может привести к экологическим катастрофам. В-четвертых, это глобальные культурные вызовы и угрозы: тотальное распространение массовой культуры, влекущее за собой унификацию вкусов, восприятий, предпочтений, коммерциализацию культуры и культурную экспансию. Культурная унификация, вызванная глобализацией культуры, вступает в противоречие с национальными культурными традициями. Местные культурные традиции разрушаются, существование “малых” культур находится под угрозой. Существует угроза культурному и языковому разнообразию. Глобализация вызывает интенсификацию культурных контактов, усиливает доминирование одних систем ценностей над другими. В результате углубляется культурное неравенство между странами и народами, они делятся на “культурных лидеров” и “культурных аутсайдеров”. Цель исследования заключается в том, чтобы охарактеризовать группы наиболее серьёзных вызовов, угрожающих мировому культурному и природному наследию, а также проанализировать действия ЮНЕСКО для их устранения. Для достижения цели были поставлены следующие исследовательские задачи: проанализировать основополагающие конвенции ЮНЕСКО; выявить группу проблем, угрожающих природному и культурному наследию; изучить историю взаимодействия организации с Российской Федерацией. Объект исследования: Структура и механизм функционирования ЮНЕСКО. Предмет исследования: Анализ основных проблем и угроз природным объектам и памятникам культуры, а также анализ деятельности ЮНЕСКО по решению этих проблем. Для достижения поставленной цели и задач автор обращался к различным методам политической науки. Так, использовались методы классификации, ивент-анализа, сравнительного анализа, контент-анализ, а также аналитического метода. Степень научной разработанности. При написании исследования автор обращался к широкому кругу работ исследователей, занимавшихся рассмотрением истории и современного состояния сотрудничества ЮНЕСКО и Российской Федерации, такие исследователи, как Поляков, Лебедев, Скачков. Источниковая база исследования В качестве фактологической и статистической основы исследования использовались материалы ООН, ЮНЕСКО, Бюро ЮНЕСКО в Москве, МИД России, Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО, а также интервью и статьи политических и дипломатических деятелей. .

В статье рассматривается проблема угроз и вызовов, которые угрожают природному и культурному наследию. Анализируются основные проблемы и вызовы, которые могут нанести ущерб природным объектам и памятникам культуры, а также деятельность ЮНЕСКО по их решению. Особое внимание уделяется истории взаимодействия организации с Российской Федерацией.

master_40886.json

2

Как было ранее сказано, Организация была учреждена вскоре после завершения Второй мировой войны. Рассматривая работу Организации в первые годы после её образования, важно указать, что с самого начала своего функционирования Организация акцентировала внимание на неполитическом характере своей деятельности. Необходимо помимо прочего помнить, что этот этап являлся сравнительно напряженным характером международных отношений, время развязывания «холодной войны». СССР прямого содействия при создании институционального механизма Организации не оказывал. Формальной причиной было объявлено о нарушение западными государствами серии договоренностей об учреждении Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры. Тем не менее учитывая непростую состояние международных отношений в тот момент, и кроме того долгосрочные установки политики СССР, представляется, что настоящей причины неучастия СССР в деле создания ЮНЕСКО имели явно идеологическую направленность. Советский Союз вошёл в состав Организации 21 апреля 1954 г., а практическую работу начал с 8-й сессии Генеральной конференции в Монтевидео (ноябрь-декабрь 1954 г.). После развала Советского Союза Российская Федерация вошла в процесс налаживания разносторонних межгосударственных связей, в которых области гуманитарного и интеллектуального взаимодействия имеют существенное значение. Россия действует в межгосударственных структурах системы Организации Объединённых Наций, как страна-продолжатель СССР. В настоящем положение Российской Федерации необходима реализации инициативной многовекторной внешней политики как важнейшего условия для реализации внутренних трансформаций. Вскоре после распада СССР из-за происходящих межгосударственных процессов серьёзную значимостью для Российской Федерации приобрело инициативное содействии работе Организации – самого крупного специализированного учреждения системы ООН. Прекращение идеологическою конфронтацию либерализовало работу Организации, ЮНЕСКО получила всеобъемлющий характер. Главным компонентом миссии Организации служит этическое начало, направленное то, чтобы укрепить в сознании людей концепцию мира и общечеловеческих ценностей, базируясь на расширении разностороннего взаимодействия государств в целях достижения уважения законности, справедливости и прав человека. Данная программа организации осуществляется посредством практической деятельности в определённых сферах компетенции ЮНЕСКО, включающих социальные и гуманитарные науки, информацию и коммуникацию, образование, авторское право и смежные с ним права, естественные и точные науки, культуру и искусство, библиотечное, музейное, архивное и издательское дело, технику. На сегодняшний день Организация развилась в одну из крупнейших межгосударственных структур, связывающая интеллектуальную элиту по всему миру. Для Российской Федерации в действительности сотрудничество с ЮНЕСКО открывает не только возможности для дополнительных партнерских контактов и доступ к источникам научной, но и широкий потенциал влияния на международную интеллектуальный среду. Вместе с тем и здесь, чтобы воспользоваться этим потенциалом, требуется инициативная дипломатия. В значительной степени вследствие этой дипломатии Россия с самого начала своего вхождения в Организацию имела членство в Исполнительном совете Организации. Одним из результатов 34-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО, прошедшей в 2007г., явилось избрание Российской Федерации в ключевые подразделения Организации: Межправительственный совет Международной гидрологической программы, Исполнительный совет, Межправительственный комитет по биоэтике и Международный координационный совет программы ЮНЕСКО «Человек и биосфера». Российской Федерации участвует в принятии каждого серьезного решения в составе ЮНЕСКО. В век процессов глобализации потенциал организации способствующий продвижению идей гуманизма и мира при помощи образования, прогресса науки, культуры и коммуникации, всё это в значительной степени зависит от энергичной вовлечения большинства стран в этот процесс, а также от результативного взаимодействия друг с другом стран -членов ЮНЕСКО. Значение национальных комиссий Организации в этом отношении является основополагающей. Согласно Уставу ЮНЕСКО органом, предоставляющим деятельность страны в работе Организации, является национальная комиссия. Статья VII Устава Организации гласит: «В тех странах, где существуют К вопросу о сотрудничестве России и ЮНЕСКО 226 Политология национальные комиссии или национальные сотрудничающие органы, они выполняют консультативные функции при делегации своей страны на Генеральной конференции и при своем правительстве по всем проблемам, касающимся Организации, и играют роль органа связи по всем интересующим ее вопросам». В соответствии с Уставом ЮНЕСКО , национальные комиссии, имеющие в составе представителей научных и интеллектуальных кругов в каждом государстве, они служат серьёзными посредниками между научными и интеллектуальными кругами и Организацией. Кроме того, они расцениваются в качестве привилегированных партнеров Организации, призванными поддерживать реализацию проектов ЮНЕСКО, ориентированных на работу на благо гражданского общества. Комиссии, являются единственными в своем роде учреждениями в структуре ООН, они предоставляют специальный ресурс распространения информации и наиболее качественных методов содействию и оценки проектов Организации. Помимо этого, комиссии организовывают свою собственную работу и реализуют ее от имени Организации, а кроме того, занимаются распространением информации об Организации, преимущественно путем публикации документов и книг на государственных языках. Комиссия РФ по делам ЮНЕСКО была учреждена постановлением Правительства РФ от 21 августа 1992 г. Комиссия РФ включает в себя представителей ведомств и министерств, неправительственных организаций, региональных властей, видные учёных РФ, работники культуры и искусства. Председателем Комиссии является министр иностранных дел РФ С.В. Лавров. Заместителем председателя на данный момент выступает А.С. Дзасохов. Так же, как и национальные комиссии прочих государств -членов Организации, Комиссия РФ при ЮНЕСКО служит учреждением, созданным для консультаций и коммуникации, сформированный согласно Уставу Организации с целью привлечения ключевых государственных и общественных организаций в сфере науки, образования, коммуникации и культуры, к содействию работы ЮНЕСКО. Общие собрания Комиссии Российской Федерации при ЮНЕСКО заседают минимум один раз в год, где комиссия устанавливает основополагающий курс стратегии Российской Федерации в Организации. Работа Комиссии основывается на деятельности Президиума и проектных профильных комитетов в сфере естественных и социальных наук, образования, культуры, коммуникации и информации. В спектре внимания Комиссии присутствуют все крупные города и регионы Российской Федерации. Существующая постоянная оперативная деятельность касаемая сотрудничества РФ и Организации (обмен корреспонденцией с ведомствами и министерствами, Постоянным представительство Российской Федерации при ЮНЕСКО в Париже, Секретариат ЮНЕСКО, национальные комиссии различных государств, формирование и координация проектной работы, представительство на заседаниях и мероприятиях, издательская работа и т.д.), всё это реализовывается Секретариатом Комиссии, включённый в систему Департамента международных организаций Министерства Иностранных Дел РФ. Значительная часть стран -членов Организации (включая и Российскую Федерацию) располагает в Париже официальными представительствами при ЮНЕСКО, которые обеспечивают коммуникацию на месте с Секретариатом Организации и друг с другом. Постоянный представитель России при ЮНЕСКО – Чрезвычайный и Полномочный Посол А.И. Кузнецов (с сентября 2016 г.). Комиссия, ее Секретариат, а также Постоянное представительство РФ при Организации функционируют под непосредственным контролем МИД РФ и сообща способствуют решению вопросов внешней политики Российской Федерации по курсу Организации. Также, сотрудничество с представленными в Комиссии органами, структурами и работниками играет важную роль применительно к учету всего разнообразия позиций при разработке курса Российской Федерации по линии ЮНЕСКО. Сотрудничество России с данной влиятельной межгосударственной структурой, обладающей исключительным мандатом, было и остается существенным направлением внешней политики Российской Федерации. Авторитет и идеологически нейтральный образ Организации, распространённый в России предоставляет широкий потенциал для привлечения к содействию в реализации программ ЮНЕСКО в Российской Федерации интеллектуальные и общественные круги, сплачивая их вокруг гуманных идеалов и ценностей, провозглашённых ЮНЕСКО. В то же время основной целью служит содействие культуре, науке и образованию с целью социально-экономического прогресса и благосостояния Российской Федерации. Данная цель в настоящий момент достаточно актуальна на нынешнем этапе мирового прогресса, когда международный авторитет и влияние стран во всё более значительной степени измеряется не столько площадью их территорий или вооружёнными силами, сколько научнотехническими возможностями, уровнем образования и культуры населения, вкладом в мировую цивилизацию. Реализация межгосударственного взаимодействия с целью поддержки науки, образования и культуры Российской Федерации оказывается, одной из самых значительных ориентаций деятельности внешней политики по усилению позиций РФ как мировой державы. Значительным компонентом усиления позиций Российской Федерации в Организации выступал участие дипломатии России в коллективном стремлении к повышению эффективности деятельности ЮНЕСКО в процессе реформирования всей системы Организации Объединённых Наций и ее повороту к особенно серьёзным и актуальным вопросам настоящего времени. Как уже было упомянуто, Генеральный директор ЮНЕСКО К. Мацуура участвовал в деятельности саммита «Группы восьми», прошедшем в Санкт-Петербурге 15–17 июля 2006 г., по личному приглашению Президента РФ В.В. Путина. Необходимо почеркнуть, что впервые в истории представитель Организации был приглашен на встречу столь высокого уровня. К. Мацуура высоко оценил возможность, которая была дана Организации, принять участие в рассмотрении насущных проблем, затрагивающих поиск новых источников финансирования борьбы с инфекционными заболеваниями, образования, поддержки глобальной энергетической безопасности и содействию прогресса в Африке. На данном саммите, проходившем под председательством РФ, было объявлено о важности распространения и внедрения актуальных и высокоэффективных систем образования с задачей поддержания условий для лучшего реагирования на вызовы глобальной экономики. Документ «Образование для инновационных обществ в XXI веке», утверждённый главами государств и правительств «Группы восьми», в котором, например, подчеркивается значение Организации и ее Глобального плана действий по предоставлению помощи государствам в достижении целей проекта «Образование для всех». В этом проекте, существенную роль в подготовке сыграла и сама Организация, главы стран не только объявили о своей цели - предоставление качественного, общедоступного образования и профессионального обучения, вне зависимости от социально-экономического положения, пола, возраста, этнической принадлежности, вероисповедания, или ограниченных физических возможностей, но и высказали намерение содействовать тем компонентам образовательной системы, которые стимулируют развитие критического мышления, а кроме того открытый обмен знаниями, который служил базой возникновения демократических обществ и развитых экономических систем. Все четыре области работы Организации, а конкретно: наука, образование, культура и коммуникация, послужили созданию серии программ в Российской Федерации. В сфере образования – это программа «Восстановление образовательной системы в Чеченской Республике», которая реализуется в контексте масштабного проектного курса Организации «Образование для всех». В области науки – это успешный запуск межгосударственного проекта по фундаментальным наукам (инициировала РФ), многочисленные программы в сфере изучения Мирового океана, экологии, биологии и геологии. Особенно конструктивное взаимодействие Российской Федерации с Организацией происходила в области защиты культурного и природного наследия в контексте Конвенции 1972 г., в которой были вовлечены многие регионы России. Сознавая серьёзность значения и потенциала взаимодействия с Организацией, Россия старалась способствовать обеспечению в полном объеме своих обязательств по взносам в бюджет Организации, в особенности, в Центр всемирного наследия ЮНЕСКО. Значительную популярность в Российской Федерации, полиэтническом государстве, получили проекты защиты нематериального наследия, ориентированные на продвижение народной культуры и фольклора. При Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО учреждён и успешно действует Комитет по нематериальному культурному наследию. На сегодняшний день одним из самых распространенных в РФ проектов Организации стал проект «Информация для всех», завершающим пунктом которой служит построение общества знаний. Также серьёзный интерес в Организации привлекается к вопросу просвещения населения в сфере прав человека. Например, создание общероссийского проекта по функционированию сети открытых центров правовой информации на основе публичных библиотек, в своё время проект был высоко оценён Организацией, как успешный опыт эксплуатации уже существующей инфраструктуры целью создания информационной культуры общества и формирования правового государства. Принимая участие в работе Организации, Российская Федерация долгое время выступала в качестве одного из самых значительных спонсоров интеллектуальных и финансовых ресурсов. Наряду с этим Россия - это один из крупнейших потребителей мирового интеллектуального опыта, аккумулированный Организацией, и получателем финансирования, причем конкретно для тех направлений, которые представляются особенно нестабильными в момент серьёзных преобразований в обществе, т.е. для культуры, образования и науки. Как заявил В.В. Путин на заседании Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, «Россия остаётся одним из безусловных лидеров мирового культурного процесса. Она вошла в ЮНЕСКО более полувека назад и успешно принимала участие в осуществлении многих межгосударственных культурных программ. Нам есть что предложить миру, есть чем гордиться». Долгое время Организация была единственной сетью, через которую реализовалось сотрудничество интеллектуальной элиты СССР с международной. На данный момент, кроме того, это и один из серьёзных составляющих создания системы сотрудничества государства и гражданского общества в РФ. Имеет большое значение, что это взаимодействие, показывающее результаты в настоящее время, направлено и на будущее. Политическая значимость сотрудничества России с Организацией, одним из важнейших специализированных подразделений системы ООН, состоит в возможности примененить репутацию и авторитет, а также интеллектуальный потенциала ЮНЕСКО с целью достижения внешнеполитических целей государства посредством межгосударственного гуманитарного взаимодействия. Важность взаимодействия политического руководства страны с Организацией, подтверждается систематическими личным общением Президента РФ с Генеральным директором ЮНЕСКО (между В.В. Путиным и К. Мацуурой в течение 2000–2007 гг. имело место восемь встреч). 3 октября 2007 г. Президент РФ Владимир Владимирович Путин подписал Указ о награждении Генерального директора ЮНЕСКО К. Мацууры орденом Дружбы «за значительный личный вклад во взаимодействие между РФ и ООН по вопросам науки, образования и культуры», позже Председатель Правительства РФ В. Зубков вручил орден К. Маццуре. В экономическом смысле значимость защиты и усиления сотрудничества с Организацией состоит, как в поступлении финансовых средств от ЮНЕСКО с поставленной задачей компенсировать взносы РФ в бюджет, так и в получении Организацией интеллектуальных и информационных ресурсов от сотрудничества с российскими специалистами в работе разных специализированных учреждений ЮНЕСКО, в организации межгосударственных мероприятиях и проводимых ею многосторонних проектов. Среди них программы в сфере энергетики, фундаментальных наук, океанографии, биологии и геологии, и др. Так, в частности, содействия работе Межправительственной океанографической комиссии (МОК) финансовая прибыль для РФ насчитывала около 30 млн долл. в год.

В настоящее время ЮНЕСКО является одной из крупнейших межгосударственных структур, связывающих интеллектуальную элиту по всему миру. Для Российской Федерации сотрудничество с Организацией имеет большое значение, поскольку она является страной-продолжателем СССР и в настоящее время активно участвует в процессе реформирования всей системы ООН.

master_41929.json

1

Раздел

В декабре 2011 года рождественский корпоратив одной из английских организаций омрачила неприятная ситуация. В разгар вечеринки менеджер компании позволил себе критично высказаться об одном из решений, принятых руководством. Управляющий директор не оценил такое откровение работника и дважды ударил его по лицу. В результате травм от падения после нанесённых ударов сотрудник получил серьёзные повреждения. Перед английскими судами был поставлен вопрос: должна ли компания как работодатель ответить за данные действия своего сотрудника и возместить причинённый ущерб? Согласно одному из базовых положений деликтной ответственности обязанность возместить противоправно причинённый вред лежит на непосредственном причинителе вреда. Это правило восходит к общим принципам юридической ответственности, которая по своей природе является личной. Между тем, данное правило является лишь общим. Согласно абзацу 2 пункта 1 статьи 1064 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) законом обязанность возмещения вреда может быть возложена на лицо, не являющееся причинителем вреда. Одним из таких случаев является ответственность работодателя за вред, причинённый работником при исполнении последним трудовых (служебных, должностных) обязанностей, установленная пунктом 1 статьи 1068 ГК РФ. Несмотря на длительность существования данного состава деликтной ответственности в отечественном правопорядке, сколько-нибудь подробные исследования в этой сфере отсутствуют. В дореволюционном законодательстве этот вопрос исследовался Г.Ф. Шершеневичем в Учебнике русского гражданского права. Общая характеристика рассматриваемого основания ответственности в советском праве дана М.М. Агарковым, Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе, В.Т. Смирновым, А.А. Собчаком в трудах, посвящённых деликтным обязательствам. В современном праве проблемы, возникающие в связи с применением пункта 1 статьи 1068 ГК РФ, рассматриваются в основном в комментариях, посвящённых статье 1068 ГК РФ. Отдельные вопросы были исследованы в публикациях Н.В. Филипенко, В.З. Мамагеишвили. В отличие от зарубежных правопорядков, в которых доктрина vicarious liability получила широкую разработку, в отечественном праве отдельных исследований по вопросам её применения нет. Между тем, проблемы, которые существуют в других странах, актуальны и для российского правопорядка. Кроме того, существенные изменения, которые произошли на рынке занятости, ставят перед правом новые вопросы, требующие разрешения. Наряду с «классическим» трудоустройством появляются и развиваются новые способы организации бизнеса. Так, распространение получают так называемые агрегаторы, организующие площадки для обмена товарами и услугами. При этом юридическое оформление отношений между лицами, участвующих в этой системе, выводит их из-под условий применения статьи 1068 ГК РФ даже при самом широком её толковании. В рамках настоящей работы будут проанализированы и предложены ответы на следующие вопросы: 1. Какова правовая природа ответственности работодателя за вред, причинённый работником? 2. Каковы условия применения данного деликта? В частности, исключает ли рассматриваемый состав ответственности возможность привлечения к ответственности непосредственного причинителя вреда – работника (исполнителя); чья вина – работника и/или работодателя – подлежит установлению; какие критерии помогают установить связь работника (исполнителя) с работодателем (заказчиком), необходимую для применения данного состава ответственности и т.д.? 3. Допустимо ли расширение сферы действия пункта 1 статьи 1068 ГК РФ на новые формы организации занятости?

В статье рассматривается правовая природа ответственности работодателя за вред, причинённый работником при исполнении последним трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Рассматриваемый состав ответственности является одним из старейших в отечественном праве, однако его применение вызывает ряд проблем. В частности, не вполне ясно, распространяется ли действие данного деликта на новые формы организации занятости.

master_41929.json

2

II. Правовая природа ответственности работодателя за вред, причинённый работником

По общему правилу, лицо обязано возместить вред, причинённый своим действием. Данное правило закреплено как в отечественном правопорядке, так и в зарубежных странах и наднациональных кодификациях. Это логично следует из общих принципов юридической ответственности, основанием которой является виновное причинение вреда. Как неоднократно указывал Конституционный Суд РФ, наличие вины – общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно.  С этой точки зрения vicarious liability, которая допускает привлечение одного субъекта к ответственности за действия другого, является аномалией и требует обоснования. Отметим, что выявление правовой природы данного института не является вопросом сугубо схоластическим. В некоторых спорных ситуациях оно может влиять на их разрешение, что будет продемонстрировано далее. Итак, почему работодатель обязан возместить вред, причинённый его работниками? Одно из существующих объяснений апеллирует к известной максиме «Qui facit per alium facit per se» и состоит в том, что юридические лица вступают в отношения с внешним миром посредством своих сотрудников, поэтому деятельность работников является деятельностью самого юридического лица. Из этого понимания исходила и советская теория, которая предлагала познавать вину юридического лица через действия его работников. Логичным следствием такого подхода стал вывод о том, что вред, вызванный деятельностью работников юридического лица, считается причинённым самим работодателем. Эта логика разделяется и некоторыми современными авторами. В зарубежной литературе такой подход получил название master’s tort theory и на раннем этапе развития доктрины vicarious liability служил источником для её обоснования. В основу этой теории положена фикция того, что работник всегда действует по приказу работодателя, или что его действия согласованы, одобрены работодателем. При таком подходе проблема обоснования ответственности одного лица за действия другого вообще не возникает: работодатель отвечает перед потерпевшим за вред, причинённый им самим. Между тем, согласиться с данным объяснением не представляется возможным. Во-первых, такое понимание исключает возможность обращения к непосредственному причинителю вреда с какими-либо требованиями. Позиция о том, что вред причинён самим работодателем, за который он и понёс ответственность перед потерпевшим, полностью устраняет из возникших правоотношений работника. Помимо того, что против такой «индульгенции» восстаёт обычное чувство справедливости, это решение прямо противоречит тексту закона, который напрямую наделяет работодателя, возместившего вред, регрессным требованием к причинителю вреда (пункт 1 статьи 1081 ГК РФ, § 840 ГГУ). Во-вторых, данное объяснение игнорирует случаи, когда в качестве работодателя выступает физическое лицо или индивидуальный предприниматель. Даже если отождествление деятельности юридического лица с деятельностью его сотрудников можно попытаться обосновать тем, что юридическое лицо как persona fictae физически не существует, то в ситуации, когда в качестве работодателя выступают граждане, найти объяснение не представляется возможным. Другие подходы можно объединить на основе отрицания ими предыдущей теории. Оппозиция master’s tort theory единодушна в том, что причинителем вреда является работник (и работодатель несёт ответственность за его деяния), но расходится в объяснениях этого феномена. Так, одной из первых теорий является the theory of deeper pockets («теория глубоких карманов»), согласно которой возложение ответственности на работодателя обусловлено его большей платёжеспособностью. Это обоснование получило широкое распространение и в отечественной доктрине. В частности, Е.А. Флейшиц указывает, что «возложение на юридическое лицо ответственности за вред, причиняемый [работниками], обеспечивает надлежащую материальную базу удовлетворения интересов потерпевшего». Схожую позицию занимает М.М. Агарков, по мнению которого, ответственность юридического лица не устраняет ответственности непосредственного причинителя вреда. Возложение ответственности на юридическое лицо – это переложение риска неплатёжеспособности виновника вреда. Такое решение «обеспечивает в достаточной степени интересы тех, кто соприкасается с его [юридического лица] деятельностью». При всей простоте и привлекательности этого объяснения оно не способно исчерпывающим образом обосновать отступление от начал личной ответственности. Раскрытие целей и задач, которые достигаются применением института, едва ли может объяснить его юридическую природу. Такой подход к тому же не объясняет ответственность некоммерческих юридических лиц (и во многих случаях физических лиц) за действия своих сотрудников. В целом, обоснование ответственности через поиск более состоятельного субъекта создаёт опасную почву для необоснованного расширения ответственности и в иных случаях. Другие теоретические разработки сосредоточились на анализе отношений работника и работодателя. При этом общим недостатком всех предлагаемых теорий является их концентрация только на одном, конкретном, элементе отношений. Так, согласно the theory of control ответственность работодателя основана на его праве контролировать деятельность работника, давать ему необходимые указания. Считается, что причинение вреда работником является результатом в том числе деятельности работодателя. Описанный подход на протяжении длительного времени использовался доктриной и практикой в странах общего права и в качестве обоснования, и в качестве критерия применения vicarious liability. Тем не менее, он не позволяет объяснить возложение на работодателя обязанности возместить вред, причинённый преступлением, которое совершил работник. Кроме того, чем сильнее в обществе сокращалось распространение неквалифицированного ручного труда (процесс которого предполагает постоянный контроль), тем менее актуальным становилось подобное объяснение. The theory of choice, в свою очередь, предлагает обратить внимание на то, что работодатель отвечает за действия работника потому, что он сам выбрал и нанял сотрудника, который своим противоправным деянием причинил вред. Такое объяснение кажется логичным, особенно с учётом существования в договорном праве аналогичного правила об ответственности за действия лиц, привлечённых к исполнению договора. За действия недобросовестного исполнителя должен ответить тот, кто его избрал. Но в этой ситуации, как и с «теорией глубоких карманов», мы снова сталкиваемся с риском неоправданного расширения сферы vicarious liability: если работодатель отвечает за работника потому, что он его привлёк (избрал), то эта же логика применима и к случаям, когда вред причиняет подрядчик (исполнитель), действия которого заказчик не контролировал. Проблематика ответственности заказчика за действия независимого подрядчика будет рассмотрена в следующей главе, но даже в первом приближении кажется очевидным, что столь широкое исключение из правил о личной ответственности едва ли может быть принято. Иные подходы пытаются объяснить этот феномен через анализ функций юридической ответственности. Например, согласно the deterrence theory, привлечение к ответственности работодателя стимулирует его предпринимать меры по предотвращению вреда его сотрудниками. Это же обоснование среди прочих приводит и Е.А. Флейшиц, по мнению которой, «возложение на юридическое лицо ответственности за вред, причиняемый его [работниками], становится стимулом внимательного, бдительного отношения руководящих работников как к подбору кадров, так и надзору и контролю их деятельности». Этот подход страдает тем же недостатком, что и «теория глубоких карманов»: он пытается обосновать существование института через выполняемые им задачи. В зарубежной литературе существуют и иные объяснения данного института. Даже беглый анализ перечисленных подходов показывает, что ни один из них, взятый в отдельности, на исчерпывающее объяснение не претендует. На наш взгляд, vicarious liability догматического обоснования не имеет. Возложение ответственности за действия третьих лиц является сугубо политико-правовым решением. В его основе, прежде всего, лежит идея о предоставлении повышенной защиты потерпевшему. В вопросе распределения риска между потерпевшим, который является третьим лицом по отношению к работнику, и его работодателем, законодатель отдаёт предпочтение первому. Однако это соображение не может рассматриваться в отрыве от специфики отношений работодателя и работника. На работодателя возлагается ответственность не потому, что он является более платёжеспособным, а потому, что он, используя в рамках своей деятельности ресурсы сотрудника, имеет возможности повлиять на него и предотвратить вред, или снизить вероятность его наступления. Работодатель находится ближе к источнику возникновения вреда и располагает реальными возможностями управлять рисками его наступления. Иными словами, предприятие должно оплатить стоимость рисков, которые являются частью его деятельности. Но такая льгота не является имманентно присущей правовому статусу потерпевшего. Ввиду того, что принцип личной ответственности является более естественным, вполне возможно представить себе мир, в котором vicarious liability не существует. Однако на данном этапе развития общества законодателю такое распределение рисков кажется более справедливым и экономически обоснованным. И хотя нам не удалось обнаружить юридического обоснования vicarious liability, это не обесценивает наших попыток объяснить существование данного института. Понимание того, что смысл vicarious liability заключается именно в возложении на работодателя ответственности за чужие противоправные действия (а не во вменении ему самостоятельного нарушения), а также определение его целей (главной из которых является предоставление повышенной защиты потерпевшему), помогает решить некоторые спорные вопросы на практике, что будет продемонстрировано в следующих главах.

В данной статье рассматривается вопрос о правовой природе института vicarious liability, который позволяет работодателю нести ответственность за действия своих работников. В отличие от личной ответственности, которая предполагает наличие вины, vicarious liability не связана с причинением вреда и не предполагает его доказывания.

master_41929.json

3

III. Условия возложения на работодателя ответственности за вред, причинённый противоправными действиями работника

Для возложения на работодателя ответственности за вред, противоправно причинённый работником, исходя из статьи 1068 ГК РФ, необходимо установить наличие следующих элементов: 1. Наличие вреда. 2. Противоправность деяния. 3. Причинно-следственная связь между противоправным деянием и наступившими последствиями. 4. Вина. 5. Наличие правоотношений между причинителем вреда и его работодателем, необходимых для возложения на последнего ответственности. При этом термины «работник» и «работодатель» понимаются не в том значении, которое им придаёт Трудовой кодекс РФ (далее – ТК РФ). Работниками признаются и граждане, не связанные с работодателем трудовыми отношениями, действующие на основании гражданско-правового договора, если «при этом они действовали или должны были действовать по заданию [работодателя] и под его контролем за безопасным ведением работ». 6. Наличие связи между причинённым вредом и деятельностью, которую осуществляет работник в интересах работодателя: вред должен быть причинён при исполнении работником трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Из перечисленных выше элементов первые три в рамках данного состава деликтной ответственности не обладают какой-либо спецификой, поэтому останавливаться на их исследовании мы не будем. Требования к субъектному составу данных отношений, условия о вине и о связи между причинённым вредом и обязанностями работника, будут последовательно рассмотрены в настоящей главе.

В данной главе будут рассмотрены элементы состава деликтной ответственности работодателя за вред, причинённый работником, а также условия, необходимые для возложения на последнего ответственности за такой вред.

master_41929.json

4

IV. Перспективы для расширения сферы применения пункта 1 статьи 1068 ГК РФ

В предыдущих разделах мы рассмотрели применение пункта 1 статьи 1068 ГК РФ в основном в аспекте трудовых отношений. Вопрос о применении данной нормы к случаям причинения вреда лицом, которое с «работодателем» связывает гражданско-правовой договор, был поставлен в § 2 главы III. При этом само решение законодателя в некоторых случаях возложить ответственность на работодателя / заказчика за действия работника / «зависимого» подрядчика протеста не вызывает. В ситуации с трудовыми отношениями такой подход воспринимается как естественный, против решения о возложении на заказчика ответственности за действия «зависимого» подрядчика наше чувство справедливости также не восстаёт. Но возможно ли дальнейшее расширение ответственности? Может ли в каких-либо случаях на лицо быть возложена ответственность за действия причинителя вреда, который не является его работником, выполняет работы не по его заданию (поручению) и не под его контролем? Саму постановку такого вопроса можно было бы пресечь одной ссылкой на пункт 1 статьи 1068 ГК РФ, который не даёт никаких оснований для такого вывода. Однако интенсивное развитие новых форм организации занятости заставляет задуматься над справедливостью такого вывода. В частности, в настоящее время распространены способы организации бизнеса с использованием посреднических договоров. Например, для этих целей широко применяется агентский договор, по условиям которого агент по поручению принципала осуществляет поиск клиентов, заключает с ними договоры, принимает оплату, обрабатывает заказы и тому подобное. В качестве возможной альтернативы существует также модель, при которой компания-агрегатор оказывает информационные услуги посредством предоставления доступа к сервису размещения заказов. Любой клиент, желающий получить услугу, оставляет заявку, на которую вправе откликнуться исполнитель. Таким образом, при любом из вариантов оформления отношений функция агрегатора сводится к тому, чтобы помочь исполнителю, ищущему клиента, и клиенту, желающему получить услугу, найти друг друга. Не менее популярной является организация франчайзинговых сетей: обладатель бренда (франчайзер) выдаёт другому лицу (франчайзи) лицензию на право использования этого бренда. Возможно ли возложение ответственности на агента / агрегатора / франчайзера за вред, причинённый его клиентом? Норма, закрепленная в пункте 1 статьи 1068 ГК РФ, явно не предназначена для регулирования подобных случаев, даже если на стороне клиента (принципала, франчайзи) выступает физическое лицо (с регистрацией в качестве самозанятого, индивидуального предпринимателя или без таковой). В ситуации с использованием посреднических договоров (равно как и при взаимодействии с агрегаторами) трудовых отношений между сторонами нет, непосредственное исполнение заключённых сделок осуществляет принципал. Нельзя и сказать, что принципал осуществляет свою деятельность по заданию агента. Напротив, именно принципал обращается к агенту (агрегатору) с поручением осуществить для него поиск клиентов. В отношениях из договора франчайзинга франчайзер находится ещё дальше от непосредственного оказания услуг конкретному потребителю. При этом степень контроля со стороны агрегатора (франчайзера) за деятельностью непосредственного «исполнителя» может быть значительной, а в обороте исполнители выступают от имени «бренда» (носят специальную униформу, наносят на имущество опознавательные знаки, подчиняются стандартам качества, регламентам и прочее). Обоснованно ли лишать потерпевшего возможности обратиться к компании «бренда» только лишь потому, что компания избрала такую модель организации бизнеса? В отечественной доктрине и практике эта проблема практически не исследована. Отчасти данный вопрос был решён лишь в сфере предоставления услуг агрегаторами такси. Так, согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 26.06.2018 № 26 лицо, к которому обращается клиент для заключения договора перевозки пассажиров и багажа, отвечает перед пассажиром за причиненный в процессе перевозки вред, если оно заключило договор перевозки от своего имени либо из обстоятельств заключения договора (например, рекламные вывески, информация на сайте в сети «Интернет», переписка сторон при заключении договора и т.п.) у добросовестного гражданина-потребителя могло сложиться мнение, что договор перевозки заключается непосредственно с этим лицом, а фактический перевозчик является его работником либо третьим лицом, привлеченным к исполнению обязательств по перевозке (пункт 3 статьи 307, статья 403 ГК РФ, статьи 8, 9 Закона о защите прав потребителей). Вероятно, в основу этой позиции было положено дело, рассмотренное Верховным Судом РФ незадолго до принятия данного Постановления. В Определении Верховного Суда РФ № 5-КГ17-220 от 9 января 2018 года Верховный Суд возложил ответственность за вред, причинённый принципалом (водителем) на агрегатора такси. В обоснование своего вывода Верховный Суд сослался на пункт 1 статьи 1005 ГК РФ, согласно которому по сделке, совершенной агентом с третьим лицом от своего имени и за счет принципала, приобретает права и становится обязанным агент, хотя бы принципал и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки: «Как следует из судебных постановлений и материалов дела, обстоятельств того, что, принимая от Яременко Д.И. заказ на оказание услуги по перевозке пассажира легковым такси, ООО «Такси «Престиж» действовало не от своего имени, а от имени принципала, в данном случае от имени ИП Комарова В.Г., судами не установлено. То обстоятельство, что пассажир впоследствии вступил в непосредственные отношения с работником принципала – водителем такси, а также то, что он мог получить информацию о принципале, согласно приведенным выше положениям статьи 1005 Гражданского кодекса Российской Федерации само по себе не влияет на обязанности агента, вступившего в отношения с третьим лицом от своего имени». Любопытно, что Верховный Суд РФ и в указанном Определении и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 26 квалифицирует требования из причинения вреда в качестве договорных. Следует ли из этой позиции, что предъявление иска к агрегатору возможно только в случае, если вред причинён клиенту – вопрос открытый. Позиция нижестоящих судов по данному вопросу является противоречивой. Существует практика, когда суды привлекают в схожих ситуациях к ответственности агента (в том числе со ссылкой на указанное Постановление Пленума). В иных случаях суды занимают формальную позицию и отказывают в привлечении агрегаторов к ответственности со ссылкой на отсутствие условий для применения пункта 1 статьи 1068 ГК РФ. Например, в Определении Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 16.02.2022 по делу № 88-3073/2022 указано: «Вывод суда о возложении ответственности на ООО «Яндекс.Такси» на основании пункта 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации нельзя признать правильным, поскольку данный вывод не основан на совокупности установленных обстоятельств, подтверждающих фактически сложившие трудовые отношения, понятие которых дано в статье 15 Трудового кодекса Российской Федерации, между ООО «Яндекс.Такси» и С.А.Н. Вместе с тем, вывод суда о том, что водитель С.А.Н. действовал по заданию ООО «Яндекс.Такси» и под его контролем за безопасным ведением работ, основан на неверно данной правовой оценке Условий использования сервиса Яндекс.Такси, согласно которым сервис Яндекс.Такси оказывает пользователям информационные услуги в то время как услуги по перевозке пассажиров и багажа оказывается Службами Такси […]». Вероятно, стабилизацию практики можно ожидать после вступления 1 сентября 2023 года в силу Федерального закона от 29.12.2022 № 580-ФЗ, который посвящён регулированию вопросов перевозок легковым такси. В силу прямого указания части 2 статьи 29 Федерального закона от 29.12.2022 № 580-ФЗ служба заказа легкового такси при передаче заказа легкового такси (обеспечении доступа к информации о заказе легкового такси) несёт в определённых случаях ответственность непосредственно перед пассажиром. К таким случаям относятся ситуации, когда пассажир не уведомлен о наименовании перевозчика. Кроме того, служба такси несет субсидиарную ответственность с перевозчиком, являющимся физическим лицом, перед пассажиром за вред, причиненный его жизни, здоровью, имуществу при перевозке легковым такси, в части возмещения реального ущерба, не покрытого суммой страхового возмещения. Закрепление позиции по этому актуальному вопросу на уровне закона стоит приветствовать. Однако это решает проблему лишь в одном из многочисленных её аспектов. Будет ли тот же подход воспринят практикой при разрешении аналогичных споров, неясно. Между тем, необходимость общего решения в этом вопросе чувствуется. Существуют убедительные аргументы и «за», и «против» возложения на «обладателя бренда» ответственности за причинённый вред. С одной стороны, необходимо принимать во внимание более высокую степень свободы, которая есть у непосредственных исполнителей. Оплата, которую они получают, производится им по факту оказания услуг (а не за сам процесс труда). В процессе своей деятельности они несут финансовые, организационные и иные издержки и риски, самостоятельно уплачивают все применимые налоги и сборы (выступая в качестве индивидуальных предпринимателей или самозанятых). Автономность деятельности франчайзи вызывает ещё меньше сомнений. Поэтому приравнивать их к работникам и «несамостоятельным» подрядчикам было бы опрометчиво. С другой стороны, право должно адаптироваться к новым условиям развивающегося рынка. Было бы неправильно любой ценой пытаться удержаться в тех условиях организации занятости, которые существовали несколько десятилетий назад. Очевидно, что данные бизнес-модели реализованы в целях снижения налоговой нагрузки, оптимизации процессов управления, контроля и так далее. Но предмет договоров, которые заключаются между агрегатором и исполнителями, по сути, сводим к тому, чем в обычной ситуации занимается любая другая организация, в которой избрана «классическая» модель трудоустройства – поиском клиентов и «техническим» сопровождением оказания услуг (заключением договоров, принятием платежей, обработкой заказов и т.п.). В этой связи интересно дело Hollis v Vabu, рассмотренное Верховным Судом Австралии. Гражданин был сбит курьером-велосипедистом, в результате чего был причинён вред здоровью гражданина. Причинителя вреда потерпевший запомнил по названию компании, которая была нанесена на его униформу. При этом курьеры использовали собственные велосипеды и сотрудничали с курьерской службой как индивидуальные предприниматели. В данном случае суд признал курьера работником компании и возложил на курьерскую службу обязанность возместить причинённый вред. Внимание суда привлёк тот факт, что курьеры были представлены всем третьим лицам как «представители курьерской службы и не было принято никаких мер для того, чтобы определить их как отдельных, самостоятельных, субъектов». С учётом позиции законодателя по этому вопросу в одном из наиболее крупных сегментов данных отношений есть убедительные аргументы в пользу распространения vicarious liability на агрегаторов (агентов) и в иных сферах. Организация франчайзинговых сетей во многом похожа на описанную выше модель: франчайзи ведёт предпринимательскую деятельность, используя имя и бренд франчайзера, который со своей стороны заинтересован в поддержании репутации своего имени. С этой целью типичным условием для франчайзинговых договоров (договоров коммерческой концессии) является право франчайзера давать франчайзи обязательные указания, инструкции, устанавливать стандарты производства товаров и оказания услуг и т.п. Эта связь прослеживается и в тексте закона. Согласно статье 1034 ГК РФ правообладатель несёт солидарную ответственность по договорным искам к пользователю. В судебной практике есть примеры, когда эта норма применялась при обосновании ответственности правообладателя в случае причинения вреда третьим лицам. Так, например, Постановлением Президиума Московского городского суда от 23.10.2018 по делу № 44г-338/2018 к ответственности за причинение вреда имуществу гражданина пожаром, вызванным вследствие неисправности кондиционера «Panasonic», был привлечён правообладатель указанного товарного знака. В другом деле, рассмотренным Красноярским краевым судом, суд, напротив, не привлёк к деликтной ответственности правообладателя коммерческого обозначения, размещённого в розничном магазине, в котором получила травмы посетительница вследствие падения из-за разбросанных в помещении поддонов. Суд сослался на отсутствие заключённого в письменной форме договора коммерческой концессии, при этом причины, по которым коммерческое обозначение ответчика оказалось в этом помещении, исследовать не стал. В любом случае о наличии какого-либо выработанного подхода в практике по данному вопросу говорить не приходится. Между тем, с учётом регулирования, изложенного в статье 1034 ГК РФ, а также с учётом закреплённой в пункте 2 статьи 1031 ГК РФ обязанности правообладателя контролировать качество товаров (работ, услуг), производимых (выполняемых, оказываемых) пользователем, есть основания для синхронного решения вопросов о применимости в этой ситуации vicarious liability по аналогии с агрегаторами. Данный подход принят в зарубежных правопорядках. В частности, он реализован в практике американских судов, которые возлагают ответственность на франчайзеров, если приходят к выводу о том, что они осуществляют контроль за франчайзи, а также о том, что франчайзи в глазах рядового потребителя является агентом (представителем) франчайзера. Такое решение (в ситуации как с агрегаторами, так и с франчайзерами), на наш взгляд, заслуживает поддержки. Действительно, любое третье лицо, которое каким бы то ни было образом сталкивается с деятельностью таких компаний, видит перед собой именно эту компанию, а не отдельных мелких предпринимателей. Едва ли обычный участник оборота даже задумывается о том, что услуги по перевозке оказывает не ООО «Яндекс», а большинство известных во всём мире сетей ресторанов быстрого питания (среди которых «McDonald's», «KFC» и многие другие) работают по франшизе. И этот вывод основывается не только на наших предположениях. В статье профессора Гарвардской школы права Роберта Эмерсона содержится любопытное исследование. Автор провёл опросы потребителей в 1992, 2000, 2008 и 2016 годах, задавая им разные вопросы, которые показывают, владеют ли они информацией о хорошо известных брендах, которые являются франшизами. Так, согласно результатам исследования, практически половина опрошенных в 1992 году (46,4 %) и в 2016 году (46,8 %) ответила, что «McDonald's» производит и распространяет продукцию во всех ресторанах сети самостоятельно. В 2000 году количество таких людей составило 38,4 %, в 2008 году – 38,1 %. И это результат без учёта тех респондентов, которые ответили, что «McDonald's» самостоятельно производит продукцию для большинства ресторанов своей сети. В исследовании содержатся результаты в отношении иных франшиз, но результаты подтверждают заявленный выше тезис: обычные потребители, как правило, даже не подозревают о том, что за вывеской транснациональной корпорации может скрываться более скромный субъект. И это положение практически никак не зависит от степени доступности информации в обществе (данные за каждый из периодов примерно одинаковы). Против этого можно возразить, что вряд ли при принятии решений (особенно по таким серьёзным вопросам как возложение ответственности) право должно оглядываться на невысокий уровень правовой культуры в обществе. Насколько обоснованно изменять режим ответственности, если пользователь услуг не нашёл возможности изучить текст соглашений, в которые он вступает, или ознакомиться с информацией о «настоящем» продавце / исполнителе. Но помимо того, что такие рассуждения крайне далеки от реальности, нельзя забывать, что потерпевший становится стороной деликтного правоотношения помимо своей воли. Крайне сомнительно в такой ситуации перелагать риски неплатёжеспособности «принципала» с агрегатора/правообладателя, который получает от деятельности принципала/франчайзи прибыль, на потерпевшего. Гораздо более справедливо и экономически обоснованно дать потерпевшему прямой иск к «владельцу бренда», который находится явно более близко к источнику вреда и который создаёт видимость того, что он вместе со своими «принципалами» составляет единый организм. Обоснованность такого вывода подтверждается и международными унификациями. В частности, в разделе VI.-3:201 Модельных правил Европейского частного права указано, что лицо при наличии определённый условий несёт ответственность за действия лиц, которых оно «нанимает или иным подобным образом привлекает к работе». Таким образом, несмотря на отсутствие прямых оснований в законе (за исключением ещё не вступившего в силу Федерального закона от 29.12.2022 № 580-ФЗ), по нашему мнению, сфера vicarious liability должна быть распространена на описанные в настоящей главе ситуации. Если фактические отношения по существу являются отношениями, которые обычно складываются между работником и работодателем, а перед третьими лицами агент / правообладатель и все его «принципалы» выступают как единое целое, форма организации их отношений сама по себе не может перераспределять риски неплатёжеспособности причинителя вреда на потерпевшего.

В статье рассматривается вопрос о том, может ли лицо нести ответственность за вред, причинённый третьим лицам, если оно не является непосредственным исполнителем, а лишь предоставляет доступ к услуге или выполняет иные функции. В частности, автор задается вопросом, может ли быть применена норма, закрепленная в пункте 1 статьи 1068 ГК РФ, к агентам, которые предоставляют услуги по поиску клиентов, а также к франчайзерам, которые предоставляют право использования бренда.

master_41929.json

5

Раздел V. Заключение

По итогам настоящей работы прихожу к следующим выводам: 1. Разрешение многих спорных ситуаций невозможно без чёткого понимания особенностей vicarious liability как исключения из принципа личной ответственности. В основе данного института – политико-правовое решение законодателя, который стремится предоставить повышенную защиту пострадавшему в результате причинения вреда лицу. Эта льгота не является имманентно присущей правовому статусу лица, потерпевшего от противоправных действий работника какого-либо физического или юридического лица. Однако на данном этапе развития общества законодателю такое распределение рисков кажется более справедливым и экономически обоснованным. 2. За принятой в тексте ГК РФ формулировкой «ответственность юридического лица или гражданина» важно не потерять смысл данного института, который заключается именно в возложении ответственности за вред, причинённый чужими противоправными действиями. На первом этапе устанавливается факт наличия в действиях работника состава гражданско-правового нарушения, и уже после этого решается вопрос о возможности возложения ответственности на работодателя. 3. Даже при наличии условий для возложения ответственности на работодателя, работник не перестаёт быть ответственным за причинённый вред. Законодатель в пункте 1 статьи 1068 ГК РФ устанавливает для потерпевшего последовательность обращения с требованиями о возмещении вреда. Однако в случае невозможности получения возмещения от работодателя потерпевший не может быть лишён права удовлетворить свои требования посредством предъявления прямого иска к непосредственному причинителю вреда. Определённые шаги в сторону такого решения, сделанные по делам, в которых потерпевшими являются публично-правовые образования, несомненно, должны быть распространены и на остальные случаи. 4. Требует переосмысления и само понятие работника. Существующие критерии для разрешения многих спорных ситуаций оказываются неприменимыми. Решение о возложении ответственности за действия третьих лиц в каждом конкретном случае должно приниматься с учетом справедливости и экономической обоснованности такого распределения рисков. Возложение, в частности, может обосновываться контролем (или возможностью такового) одного лица за действиями другого, степенью автономности лица в осуществлении своей деятельности, фактом несения финансовых и иных рисков. Если субъект обладает такой степенью самостоятельности и автономности, которая не позволяет обнаружить обязанность другого лица осуществлять контроль за его действиями, применение vicarious liability к данным отношениям неуместно, и наоборот. При этом есть основания для расширения сферы применения vicarious liability на случаи, когда в силу специфики деятельности, связанной с её повышенной вредоносностью, от заказчика требуется более высокая степень заботливости и осмотрительности. В такой ситуации заказчик не может переложить ответственность на привлечённое третье лицо. В любом случае решение этих вопросов не может быть формальным. 5. Нетипичные формы организации бизнеса и занятости (организация работы с использованием посреднических договоров, деятельность агрегаторов, организация франчайзинговых сетей) не исключают распространения на них сферы применения vicarious liability, если принципал / франчайзи выступают в обороте от имени агента / франчайзера. Какие бы соображения ни лежали в основе выбора той или иной формы построения бизнес-модели, это само по себе не может возлагать риски неплатёжеспособности причинителя вреда на потерпевшего.

Разрешение многих спорных ситуаций невозможно без четкого понимания особенностей vicarious liability как исключения из принципа личной ответственности. В основе данного института – политико-правовое решение законодателя, который стремится предоставить повышенную защиту пострадавшему в результате причинения вреда лицу.